Вопросы читателей

Почему воскресший Иисус предложил Фоме дотронуться до него, тогда как чуть раньше удержал от этого Марию Магдалину?

Когда читаешь какой-нибудь старый перевод Библии, создается впечатление, будто Иисус просит Марию Магдалину не дотрагиваться до него. К примеру, в Синодальном переводе слова Иисуса переданы так: «Не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему» (Иоанна 20:17). Однако использованный в первоначальном тексте греческий глагол, обычно переводимый словом «касаться», также означает «цепляться, хвататься, держаться за что-то». Вряд ли Иисус возражал бы против того, чтобы Мария Магдалина просто прикоснулась к нему, ведь другим женщинам, которые были у его могилы, он позволил даже ухватиться за его ноги (Матфея 28:9).

Недавние переводы Священного Писания, такие как «Перевод нового мира» или Современный перевод, помогают нам понять подлинный смысл слов Иисуса: «Не удерживай Меня, ибо Я еще не вознесся к Отцу Моему» (СоП). Почему Иисус сказал это Марии Магдалине, входившей в круг его близких друзей? (Луки 8:1—3)

Очевидно, Мария Магдалина опасалась, что Иисус вот-вот покинет землю и вознесется на небо. Побуждаемая сильным стремлением быть со своим Господом, она крепко ухватилась за Иисуса, не желая, чтобы он ушел. Иисус просил Марию, вместо того чтобы удерживать его, пойти к ученикам и сообщить им весть о его воскресении. Этим Иисус заверил ее в том, что пока не уходит (Иоанна 20:17).

С Фомой же все было по-другому. Когда Иисус явился некоторым ученикам, Фомы среди них не было. Позднее Фома выразил сомнения по поводу воскресения Иисуса, сказав, что «не поверит», пока не увидит на Иисусе ран от гвоздей и не вложит руку в его пронзенный бок. Через восемь дней Иисус снова явился своим ученикам. На этот раз Фома был среди них, и Иисус предложил ему коснуться его ран (Иоанна 20:24—27).

Итак, в случае с Марией Магдалиной Иисус встретился с неуместным стремлением удержать его от вознесения на небо; в случае же с Фомой он помогал человеку, у которого были сомнения. В этих двух ситуациях у Иисуса были веские основания поступить именно так, а не иначе.