Моя борьба до конца

Миллионы людей уже находились перед серьезными проблемами. Может быть, у них была хроническая болезнь, которая не давала надежды на скорое выздоровление и требовала действительной борьбы до конца. Я надеюсь, что мой опыт ободрит тех, которые подавлены проблемами, не терять надежды, а продолжать бороться дальше. Рассказ Моники Зиберт

Я ВЫРОСЛА в северной Германии, и меня уже очень рано наставляли библейской истине. Хотя меня воспитывала только моя мать — мой отец умер, когда я была еще очень маленькой —, но в остальном мое детство прошло совсем нормально. Я подрастала и стала беззаботной, беспечной рыжей девочкой со многими веснушками, у меня был веселый нрав и я всегда была готова играть. Позже я вступила в полновременное служение как пионер.

18 лет тому назад, в одну среду в мае месяце, Вальтер, семилетний сын сестры по вере, и я шли вдоль Рейна. Мы хотели в маленькой деревне идти в проповедническое служение. Вдруг маленький Вальтер сказал: «Моника, почему ты без конца спотыкаешься? Смотри, не упади!» Я смеялась: «Не бойся. Со мной ничего не случится». Но со мной что-то было не в порядке, как вскоре пришлось мне узнать.

Несколько недель позже мои глаза подшутили надо мной. Пелена застилала мне глаза, и у меня двоилось в глазах. Но я старалась успокаивать саму себя, говоря себе: «Я, наверно, слишком много читала, и мои глаза переутомлены. Может быть, мне нужны очки».

И так я обратилась к глазному врачу, чтобы он прописал мне очки. Но к моему удивлению он сказал: «Нет, очки Вам не помогут. Я отправлю Вас к неврологу, чтобы он исследовал Бас». Это показалось мне очень удивительным, однако я решила следовать его указанию. Но у Ганнелоры, моей партнерши, и у меня как раз были гости, и так я отложила посещение врача.

Тяжелая болезнь

Несколько дней позже, когда мы вечером возвращались с нашими знакомыми с христианской сходки, меня постигла сильная головная боль, как электрический удар. Было так, как будто кто-то сверлит в моей голове. Сотрясения от шедшей машины были почти невыносимы. Как только мы приехали домой, мы позвали врача, и меня направили в больницу. Я не так уж скоро забуду это число: 5 июля 1968 г.

Сначала не знали, что со мной. По крайней мере, медикаменты временно избавили меня от боли. Подозревали, что у меня опухоль головного мозга. Чтобы это точно установить, были необходимы более обширные исследования, так что меня переложили в университетскую клинику в г. Бонн.

В это трудное время я была очень ободрена любовью всемирного братства, братства, к которому я принадлежу сама. Местные Свидетели, которых я никогда до этого не видела, посещали меня, и многие даже приносили подарки. Какой бы тяжелой болезнь ни была, она не могла бы лишить меня этого исполненного любви общения!

После нескольких дней мучительной неизвестности меня перевели обратно в больницу в моем местожительстве, где мне как можно осторожно сообщили истинное обстоятельство дела. У меня была болезнь, о которой я еще никогда не слышала: рассеянный склероз. Сначала я не могла понять полного значения этого. Тогда мне открыли истину: это — болезнь, которая вызывает параличи, и она до сих пор неизлечима.

Предаваться депрессиям или предпринимать что-нибудь?

Я узнала, что рассеянный склероз представляет собой заболевание головного и спинного мозга. Миелин, богатое жирами белковое вещество, окутывающее нервные пути, разрушается, и это приводит к тому, что проводимость нервных импульсов, исходящих от головного мозга, чтобы активизировать мышцы, прерывается. Последствием является частичный паралич с исчезновением чувствительности в членах. Это — очень трудно лечимая болезнь, которая у каждой жертвы проходит по-разному. Кроме того, она не поддается учету; пациент часто начинает думать, что он вылечился, но затем совершенно неожиданно появляется новый сдвиг. Эта неопределенность, эта непредсказуемость оказывают ужасное воздействие на чувства.

Конечно, я чувствовала себя подавленной. Мои планы на будущее были неизвестными. Должно было пройти некоторое время, пока я примирилась с этим. Но я решила не поддаваться жалости к самой себе и не допускать, чтобы другие жалели меня. Теперь мне надо было принять решение: или примириться с моим ограничением, или бороться.

У меня было так много, за что я могла была быть благодарной. Я была жива. Мой ум действовал. И я могла еще употреблять свои руки. А это я делала тем, что писала письма, чтобы рассказывать другим о чудесной надежде на Царство Бога. Мне можно было продолжать полновременное служение, несмотря на то, что мой метод проповедования совершенно изменился. Это дало мне силу не ослабевать, а продолжать бороться.

Моя мать так воспитала меня — выдерживать. Она стала Свидетельницей Иеговы, когда я была еще очень маленькой, и так я уже с детских лет была основательно наставлена в путях Иеговы. Когда мне было семь лет, я начала регулярно сопровождать ее в проповедническом служении по домам. Это было хорошее обучение и действительно предоставляло мне радость. Ее примерное рвение за царственные интересы возбудило во мне уже в ранние годы желание служить Иегове со всей моей силой. В возрасте 18 лет, закончив школу и получив профессию, я начала полновременное служение.

Если бы я потеряла это служебное преимущество из-за моей болезни, то я чувствовала бы себя, как будто выбили у меня почву из-под ног. Мои силы все больше и больше ослабевали, но я все еще могла употреблять то, что оставалось, для поклонения Иегове, и так я служила ему изо всех своих сил. Это меня очень утешало.

Мои письма не были напрасными. Была, например, Клавдия, шестнадцатилетняя девочка, которой нельзя было изучать Библию дома, потому что ее родители были против этого. Поэтому мы проводили письменное изучение Библии. Она делала хорошие успехи, стала Свидетельницей Иеговы и теперь также служит в полновременном служении.

Между тем врачи очень старались помочь мне. Пытались помочь мне ваннами, массажами, различными медикаментами и даже гальваническим током. Но ничего не принесло настоящего улучшения.

Новое лечение — ужасные методы

Врачи твердо решили вести борьбу с ухудшающимися последствиями моей болезни. Когда однажды несколько врачей собрались вокруг моей постели, главный врач сказал: «Мы решили провести обмен крови. Это уже помогло некоторым».

Это предложение было таким неожиданным, что я могла только выкрикнуть: «НЕТ!» Затем я объяснила религиозные причины моего отказа (Деяния 15:28, 19). Главный врач принял мое решение, но не заведующий отделением врач. Но меньшей мере два раза в день он пытался склонить меня к тому, чтобы я обдумала это дело еще раз, и он аргументировал, что мой отказ будет означать укорочение моей жизни. Но я осталась на своем.

Одна из медсестер применила более коварный метод. Я лежала в отдельной комнате, но мою постель подвинули к окну, чтобы предоставить место для другого человека. Утверждали, что только в этой комнате встроен кислородный аппарат. (Позже я узнала, что это неправда.) Привозили смертельно больных пациентов, которым давали кислород. Таким образом я была вынуждена быть свидетельницей их агонии. Когда умерло два человека, медсестра наглядно показала мне, что случится со мной, если я буду продолжать отказываться от предложенного метода лечения. Так прошло несколько дней, пока не вмешалась одна приветливая работница водолечебного отделения.

В то же самое время пожилой врач тайком сунул мне врачебный журнал и врачебную книгу, в которых стояли научные статьи о методе с переливанием крови, который мне врачи так настоятельно рекомендовали. Но в этих статьях он не был описан как способ лечения, а лишь как эксперимент. Это знание утвердило меня еще больше в моем решении остаться непоколебимой.

В конце концов оставили это намерение, и внезапно я стала главной темой разговоров. В коридорах был слышан шепот. Говорили о «сильной вере девочки в комнате 327». Как же благодарна была я за то, что молитвой и изучением Библии мое отношение к Богу стало таким сильным, что я могла доказать мою любовь к Нему не только «словом», а теперь также и «делом»! (1 Иоанна 3:18).

Твердо решила опять ходить

Я неоднократно пыталась стоять, но мои ноги все время опять ослабевали. Дома я ползала на четвереньках и пыталась, конечно, и ходить, но безуспешно. Однажды мне удалось действительно встать. Я едва могла дождаться следующего посещения врача. Когда женщина-врач пришла, я медленно вылезла из постели, встала на ноги — и уже я лежала на полу с жалким видом. У меня была большая сила воли, но моя болезнь была сильнее. Был ли смысл продолжать борьбу?

Я пошла в другую клинику, в которой придают значение лечебной гимнастике. В руках у меня еще была сила, и так меня научили подтягиваться по гимнастической стенки, чтобы встать. Позже я упражнялась ходить через брусья, при чем я держалась руками. Выглядело так легко, но сначала я смогла пройти только два или три шага, потом четыре и пять — медленно, но верно.

Я осталась оптимистической, несмотря на то, что врачи мне сказали, что хотя я и научусь ходить, но никогда не обойдусь без кресла на колесах. К моей радости они ошиблись. В июне 1970 г. я вышла из клиники, и с тех пор мне больше не нужно было кресло на колесах. Но так как эта болезнь отличается от случая к случаю, наверно, не у всех такое счастье, как у меня.

Что принесет будущее?

С тех первых спотыкающихся шагов у Рейна теперь прошло 18 лет. Сегодня, в 1986 году, я все еще хожу без костылей. Хотя мои друзья и говорят, что я сохранила свою счастливую натуру и такая же веселая, как всегда, то это является частично попыткой с моей стороны не допустить, чтобы возникла жалость. Мои самые близкие друзья знают, что слезы иногда текут неудержимо. Моя болезнь все еще неизлечима, и вполне возможно, что так и останется, пока Божья новая система вещей не сотворит все новое.

Но до того времени не все выглядит мрачно. Есть, конечно, и разочарования, но многочисленные радостные опыты возмещают их. Я знаю многих верных и милых братьев, ободрение которых очень ценно для меня. Я научилась дорожить своими силами, приведя мой образ жизни в соответствие с новой ситуацией. Я научилась быть терпеливой и радоваться даже малейшим признакам успеха. Мое личное отношение к Иегове стало более крепким, потому что я видела, каким беспомощным бывает человек в борьбе с болезней. Только Иегова может предоставить совершенное излечение. Он это обещал. (Смотри Исаия 33:24; Откровение 21:4.)

Полновременное служение продолжает укреплять меня, а также слова из Исаия 41:10, 13: «Не бойся, ибо Я — с тобою: не смущайся, ибо Я — Бог твой; Я укреплю тебя, и помогу тебе, и поддержу тебя десницею правды Моей. Ибо Я — Господь [Иегова, НМ] Бог твой; держу тебя за правую руку твою, говорю тебе: „не бойся, Я помогаю тебе“».

Каждый христианин должен подвизаться «добрым подвигом веры», каждый при своих собственных обстоятельствах жизни (1 Тимофею 6:12). Но борьба та же самая. И однажды она закончится! Я часто размышляю о том, что это изменение будет означать для меня лично, потому что Слово Божье обещает: «Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь» (Исаия 35:5, 6: курсив наш).

В одном я тебя уверяю: если Иегова благословит меня в новой системе праведности вечной жизнью, то тогда должен прибежать очень уж ловкий олень, чтобы прыгнуть выше, чем я!

[Вставка, страница 16]

«Теперь мне надо было принять решение: или примириться с моим ограничением, или бороться. Я решила бороться».

[Вставка, страница 17]

«Мои самые близкие друзья знают, что слезы иногда текут неудержимо».

[Вставка, страница 18]

«Мое личное отношение к Иегове стало более крепким, потому что я видела, каким беспомощным бывает человек. Только Иегова может предоставить совершенное излечение».