На сафари в Африке. Я увидел их — увидят ли их мои дети?
«ДЖАМБО!» Вздрогнув, мы спросонья протерли глаза и откликнулись: «Джамбо!» Этим возгласом — по-суахили это значит «что нового?» — мы будили друг друга. После многомесячной подготовки и путешествия в несколько тысяч километров мы находились в палатке в кенийском заповеднике — на сафари в Африке!
Само приключение началось уже днем раньше. Не успели мы приехать, как наш проводник отправился с нами наблюдать диких животных. По дороге мы тряслись на наших двух автомобилях-вездеходах. «Газели!» — вскрикнул кто-то из нас, и все схватились за фотоаппараты, определители животных и бинокли.
Наш проводник, живой маленький англичанин, подсмеивался над нашим восхищением. «Это газели Гранта. Чудесные зверюшки, не правда ли?»
Изящные, тонко окрашенные, но, очевидно, выносливые и созданные для высокой скорости, эти красивые существа, а также немногим меньшие газели Томсона, встречались нам повсюду, куда бы мы ни ехали. На этой первой прогулке мы, кроме того, наблюдали и сфотографировали эланда, орикса и жирафовую газель и даже увидели редкого большого куду и горного болотного козла.
Огибая поворот, мы вспугнули стадо импал. Из стоячего положения они прямо подпрыгивали вверх до двух или трех метров высоты, словно запущенные скрытыми пружинами. «Как можно себе представить, такие прыжки страшно смущают хищников», — сказал наш проводник. Затем импалы убежали, совершая прыжки длиной в 10 метров.
Мы видели зебр, поражающих своими эффектными черно-белыми полосами, и вспомнили место в книге Библии Иов, где говорится, что зебру невозможно приручить (Иов 39:5, НМ). Я спросил проводника насчет этого. «Недавно несколько американцев снимали здесь фильм, — сказал он. — Им понадобилась прирученная зебра, чтобы актрисса могла скакать на ней. Но подходящей зебры они не нашли, потому что их нет. Им пришлось нарисовать полосы на лошади».
Когда мы в тот первый день возвращались в лагерь, мы увидели страуса. Заметив нас, он убежал; его мощные ноги стремительно унесли его за гребень холма. Страус развивает скорость до 65 километров в час, каждым шагом преодолевая 8 метров. Его скорость заставила меня задуматься о другом библейском тексте в книге Иов: «[Страус] посмевается коню и всаднику его» (Иов 39:18). Он мог бы посмеяться и над нашими трясущимися машинами.
Но наша сафари, как нам казалось, по-настоящему началась в то утро, когда мы проснулись под возгласом «Джамбо!». Верхом на лошадях мы отправились на прогулку по обширной травянистой саванне, украшенной неравномерно усеянными акациями, издали любуясь на гору Кения. Вдруг наш проводник дал нам знак молчать и указал в сторону акаций. Над верхушками деревьев показались головы — жирафы, жующие листья акаций!
Жирафы, самые высокие животные на земле, произвели на нас впечатление, что они добродушные, беззаботные, даже беззащитные животные. Но это отнюдь не так; их длинная шея не только позволяет им объедать верхушки деревьев, но служит также вышкой, с которой они могут направлять свои большие дальнозоркие глаза на детенышей, на стадо или на надвигающуюся опасность. Их движения показались нам красивыми и медленными, однако жирафы иногда бегают со скоростью 60 километров в час и способны пинком сломать ребра льву. К тому же, жирафы могут махать головой, как кувалдой. Однажды жираф в зоопарке нанес эланду весом в полтонны такой удар, что тот свалился со сломанной лопаткой!
Мы проехали прямо между ними. Шли бы мы пешком, они разбежались бы во все стороны, но верхом на лошадях нас приняли за стадо пасущихся животных. Неподалеку находились газели, эланды и также зебры, очень отличающиеся от тех, которых мы видели вчера — они были крупнее, имели более узкие полосы и большие круглые уши.
«Зебра Грэви, — объяснил наш проводник. — Численность этого вида постоянно сокращается, главным образом по причине красивой шкуры. Декораторы платят премию за них». Как жалко, что человек в таком количестве уничтожает этих существ и также их естественную среду! Однако печальные впечатления не кончились этим.
На машине мы навестили носороговый заповедник, величиной в 2 000 гектаров, огороженный трехметровым электрическим забором и охраняемый вооруженными инспекторами. В нем обитает 13 черных носорогов и один белый. Наши автомобили, осторожно приостановленные рядом с одним из этих огромных животных, вдруг показались хрупкими и маленькими.
«У носорога очень плохое зрение, — сказал наш проводник. — Когда волоклюи, живущие на его спине, испуганно улетают, носорог не видит, что встревожило их, и набрасывается на первый попавшийся предмет, чтобы понюхать его. Он живет в мире запахов. На него так охотятся, что он близок к вымиранию».
Обратно в лагерь мы ехали молча, во время заката солнца. В тот вечер — мы как раз сидели вокруг бивачного костра и обсуждали судьбу носорога — нас испугал глубокий ритмический рев. За ним раздались такие же ответы.
«Львы», — сказал наш проводник, спокойно шуруя огонь. «Они, гм, пожалуй, довольно близко, или нет?» — боязливо спросил я. «Вовсе нет. Они километры от нас. Львиный рев слышен за более 8 километров». Успокоенные, мы легли спать, надеясь увидеть нескольких представителей этих больших кошек на нашей следующей остановке, в заповеднике Масаи Мара. Мы не были обмануты в своих ожиданиях.
Большие кошки Мары
Проезжая по открытым лугам Мары к северу от большой равнины Серенгети, мы были в восторге, когда водитель вскрикнул: «Симба!» Мы осторожно остановились и увидели не только одного льва, но целый прайд, всего около 40 голов. Несколько львиц развалившись лежали группами. Из чащи выходили другие с детенышами. Некоторые теснились вокруг небольшого дождевого пруда, чтобы утолить жажду. Львята дрались и гоняли друг друга.
Нам так и хотелось выйти и поиграть с ними, но мы сдержались, увидев мышцы под кожей львиц и заметив двух крупных самцов, лежащих в позе сфинкса — большие золотистые кошки, довольно щурящие свои янтарные глаза от последних лучей солнца. Время развлекаться с львятами еще впереди (Исаия 11:6—9).
«Львы отдыхают около 20 часов в сутки, — сказал наш гид. — Особенно самцы. Самки фактически одни выращивают львят и выполняют 90 процентов охоты, и все же самцы всегда едят первыми». Женщины в нашей группе нашли этот факт забавным и показательным! Однако выращивание и мирное вскармливание было бы едва возможным без защитительных самцов в прайде. Когда они застреливаются пастухами, которые считают их вредителями, или охотниками, которым нужен трофей, прайд часто распадается и львята покидаются.
В то время как лев отстаивает свою позицию против угрозы вымирания, судьба гепарда сложилась тяжелее. На следующее утро перед нами случайно оказались два представителя этих изящных и грациозных животных. Это была мать, которая учила своего детеныша охоте. Легким, неторопливым шагом они оба подошли к стаду газелей Томсона, но когда мать замедлила ход, чтобы осторожно подкрасться, ее порывистый детеныш бросился догонять добычу. За пару секунд он разогнался до своего знаменитого спринта со скоростью 110 километров в час, превращаясь в неотчетливое песочно-желтое пятно. Напрасно! Гепарды могут спринтовать лишь короткими рывками, так что газели успели рассеяться и спастись.
Детеныш сделал новую попытку — опять неудачно. Расстроенный и запыхавшись он обратился к матери, чтобы она показала ему, как это делается. Та довольно близко подкралась к газели и затем эффективно использовала свой спринт. Своей небольшой добычей она поделилась с детенышем.
«Смотрите!» — выкрикнул наш гид, показывая пальцем. Вдруг неизвестно откуда появилась гиена. Она кинулась к гепардам, отпугнула их от с трудом завоеванной газели и убежала с ней.
«Вот какой злодей!» — вскипел наш проводник. Он уж хотел бы преследовать гиену, чтобы вернуть гепардам добычу. Но от вора и след простыл. Люди не очень любят гиен. Однако гиена не истребила ни одного вида животных. Если бы человек мог только сказать то же самое о себе!
Забавные семьи
Кроме больших кошек, мы видели в заповеднике Мара многие разные формы семейной жизни. Прогуливалась семейка страусов; спереди и сзади вышагивали двухметровые родители, а между ними — стая неопрятных на вид птенцов. Повсюду встречались также семьи бородавочников, пусть некрасивых, но смешных. Удивительно быстрые и ловкие, они всегда куда-то торопятся быстрыми мелкими шагами, задирая свою лопатообразную, клыкастую голову. Тонкие хвосты торчат кверху, как автомобильные антенны.
Наш шофер, масаи, поднял палец и, смеясь, сказал: «Так бородавочник заявляет: „Я — номер один!“».
Семьи обезьян тоже то и дело доставляли нам удовольствие. Жилистые черномордые мартышки прыгали и шумели на деревьях, тогда как детеныши пониже играя учились лазать. В своем мрачном черно-белом наряде колобусы, совершавшие над нашими головами воздушную акробатику, выглядели, как помешанные священники. Везде встречались семьи бабуинов; детеныши часто сидели верхом на матери, как маленькие жокеи. Бабуины пронзительно крикливы и крайне любопытны. В Танзании моей жене и мне пришлось даже выгнать одного из нашего номера в гостинице!
Крупнейшие животные Африки
В одном из лесов заповедника мы обнаружили слонов, серые очертания которых бесшумно шевелились между деревьями. Это было стадо из восьми самок и одного трехмесячного слоненка, принадлежавшего вожатой. Стадо «заслоняло» слоненка от наших взглядов; он же бесстрашно ходил между колоннообразными ногами старших и иногда искал маму, чтобы пососать. Как я узнал, стадо руководствуется темпом слоненка и становится вместе, чтобы охранять его. Кстати сказать, вожатая почти что напала на нашего шофера — он быстро шмыгнул обратно в автомобиль!
Слоны-самцы часто держатся в одиночку. В кратере Нгоронгоро в Танзании мы видели одного старого самца с длинными, блестяще белыми бивнями. Ими он может вырывать ямы в поисках соли или минералов и даже выкапывать прудики, которыми в засушливое время могут пользоваться и другие животные. Как нелепо, что эти красивые орудия, по замыслу явно служащие выживанию слона, настолько разожгли корыстолюбие человека, что он может вызвать его гибель!
После слона вторым по величине является массивный бегемот. (Некоторые говорят, что вторым по величине наземным млекопитающим является белый носорог.) Мы остановились вблизи небольшой реки и наблюдали, как целое стадо храпело и зевало, наслаждаясь теплотой.
«Бегемот, — объяснил нам гид, — весь день бездельничает в воде, чтобы избежать солнечного ожега, а ночью выходит пастись. Жир на коже защищает его от солнца и воды. Удивительно, что бегемот убивает больше людей, чем любое другое африканское животное. Они не плотоядны, но когда плывущий или гребущий человек оказывается слишком близко, достаточно одного укуса — и дело с концом!»
Глядя на них, мы поняли, почему в книге Иов говорится, что бегемота не пугает даже многоводная река, устремляющаяся к его пасти. Одна его голова может весить до одной тонны (Иов 40:18).
Равнины Серенгети
Мы отправились на юг, в Танзанию, и остановились в захватывающем кратере Нгоронгоро, который, диаметром в 19 километров, изобилует дикими животными. Издали казалось, будто одно из находящихся там мелких, щелочных озер было покрыто розовым облаком. Оно было усеяно карликовыми фламинго, то есть представителями малого, более розового вида. Они рокотали и кричали, красиво прохаживаясь целыми стаями. Их сгибающиеся и выпрямляющиеся ноги выглядели, как заросли ярко красных стеблей.
Равнины Серенгети на северо-западе от кратера — это громадные травянистые плоскости, на которых, как острова на озере, выделяются отдельные холмики. Эти холмики — большие, раскаленные солнцем группы каменных глыб — кишат пушистыми даманами и пестрыми ящерицами. Неподалеку в кустарнике мы обнаружили дикдика, маленькую антилопу весом в три килограмма и высотой в 30 сантиметров, единственная защита которого заключается в его умении прятаться.
Мы заехали в стадо гну, которое простиралось во все стороны до самого горизонта. Собираясь на свою миграцию, они мычали и шаловливо скакали. Я ликовал по поводу их несметного числа и шума и думал: «Вот наконец животное, которое не истребляется человеком!»
Наш проводник был в восторге. «В этом году их наверняка будет два миллиона голов, — сказал он. — Теперь они направляются в сторону ближайшего ливня. Они чуют его на расстоянии 50 километров!»
Однажды после обеда мы на равнинах наблюдали за птицами и радовались, что видели почти 200 видов, один красивее другого.
«Не может быть!» — воскликнула моя сестра, показывая на акацию. Я обернулся посмотреть, ожидая какую-нибудь необыкновенную птицу, и вместо того увидел леопарда, по-царски расположившегося на ветвях на расстоянии не больше 20 метров. Он невозмутимо ответил на наши пристальные взгляды и зевнул, чувствуя себя как дома. Львы тоже умеют забираться на деревья, но поскольку они весят в два раза больше леопарда, они делают это лишь изредка, чтобы укрыться от жары и мух. Львы, которых мы видели на одном дереве, выглядели такими неуклюжими и неловкими, что мы все рассмеялись. Но леопард ест, спит и фактически живет на деревьях.
«Красавец, не правда ли? — восторгался наш гид. — К сожалению, — продолжал он, — большинство туристов сегодня возвращается домой, не увидев леопарда. Ради своего красивого меха они являются желанным объектом браконьерства». Все наши фотоаппараты щелкали и жужжали, тогда как солнце над равнинами шло на закат. Я спрашиваю себя, жив ли тот леопард еще сегодня, лишь несколько месяцев позже.
Увидят ли их мои дети?
Когда наш самолет вылетел обратно на родину, я смотрел вниз на Серенгети и грустил. Я был грустный уже потому, что надо было покидать этот красивый край. Он полностью очаровал меня. Но помимо этого на сафари повторялись также и печальные темы.
Например, скорость гепарда, бивни слона, шея жирафа и вообще качества каждого животного, которого мы видели, указывают на Конструктора, который во всех своих творениях сочетает красоту с целесообразностью, форму с функцией. Человеческих конструкторов осыпают похвалой, когда их произведения обнаруживают хотя бы слабый намек на такую гармонию. Однако Конструктора этих несравнимо лучших произведений редко вообще признают как конструктора. Вместо этого честь приписывается слепой силе миллиардов случайных изменений, так называемой эволюции. Как печально!
Еще хуже то, что сами произведения упорно, неудержимо уничтожаются. Несмотря на героические усилия тружеников за сохранение диких животных Африки, остаются беспокоющие вопросы: смогут ли эти создания выжить ввиду продолжающегося браконьерства и постоянно сокращающегося жизненного пространства? Увидят ли их наши дети и внуки?
Действительно волнующие вопросы! Однако у мыслящих лиц такие вопросы вызывают дальнейший, еще более важный вопрос: будет ли разумный Конструктор земли и всех обитающих на ней созданий безучастно взирать на то, как все это губится? Нет, Он обещает «погубить губивших землю». Но это еще не все. Он обещает, что после этого наступит время, когда человечество будет жить мирно с животными (Откровение 11:18; Исаия 11:1—9).
Да, Создатель дает отрадные, достоверные ответы на наши самые беспокоющие вопросы. Мысль о Его обещаниях рассеивает мою печаль о плачевном состоянии диких животных Африки. Их можно увидеть не только в наше время; они останутся там и в будущем. (Прислано.)