Под давлением и в борьбе за жизнь

«СГЛОТНИТЕ! Это необходимо, чтобы изменить давление в ушах!» Это были первые слова, которые я услышала после моей операции по удалению толстой кишки. Я думала: «Как странно — ведь мне сделали операцию желудка. Почему это повлияло бы на мои уши?»

Но чем лучше я могла узнать свое окружение, тем яснее становилось мне, что я лежу не в обычной больнице. Я находилась в длинной, узкой, торпедообразной комнате — в компрессионной камере.

Осложнения во время операции

Моя операция, как я узнала, была более обширной, чем предполагалось первоначально. Рак распространился на мою печень и наступило сильное внутреннее кровоизлияние. Когда я покинула операционную, содержание гемоглобина в крови упало до 3,6. (Нормальное содержание гемоглобина у взрослых составляет 15 граммов на 100 миллилитров крови.) Врачи были очень обеспокоены и вызвали в больницу моего отца. Он — тоже Свидетель Иеговы и поэтому он отказался аннулировать мой отказ от переливания крови (Деяния 15:20, 29).

Мой хирург поспешил получить разрешение на использование компрессионной камеры в Дис (около Абердина, Шотландия). Этим можно было бы улучшить циркуляцию кислорода в небольшом количестве крови, оставшемся в моем теле. Разрешение было дано. Карета скорой помощи понеслась со мной из Абердина в отдаленный на восемь километров Дис, где меня подвергли давлению, равному давлению на глубине 15 метров ниже уровня моря.

Для всех участвующих это было чем-то новым, потому что камера обычно употреблялась для декомпрессии у водолазов, которые работают на буровых вышках Северного моря. При первом применении камеры в послеоперационном лечении меня сопровождали туда две медсестры и один техник, все — возрастом приблизительно от 20 до 29 лет, и они должны были оставаться там до тех пор, пока не понизилось бы давление. Снаружи специалисты по созданию повышенного давления следили за сложными контрольными аппаратами.

Под давлением

Когда в камеру накачали воздух, давление внутри повысилось. Я дышала через маску в среде с давлением, в два с половиной раза превышавшим нормальное атмосферное давление, — это значало, что количество кислорода, которым мои легкие наполнялись, было в два с половиной раза больше нормального. Нагнетание газа в раствор в жидких компонентах моей крови (теперь разбавленной увеличителями объема), восполняло недостаток гемоглобинаa.

Следующие несколько дней были довольно тяжелыми. Посетителям можно было войти только после строгого медицинского осмотра в соседний сектор, где можно было понизить давление. Небольшое смотровое отверстие на переднем конце цилиндрической комнаты давало возможность другим посетителям увидеть меня, но все, что я могла увидеть, был только один глаз!

Мой брат, который тоже Свидетель, коротко навестил меня в камере. Это посещение очень ободрило меня. Ободрили меня и все открытки, которые посылали мне мои многочисленные друзья, с выражением их любви и с библейскими мыслями. Это ободрение, казалось, приходило именно тогда, когда я чувствовала себя особенно слабой.

На пятый день в камере ко мне обратился ответственный за оборудование врач. Он был явно обеспокоен и объяснил: «Теперь в вашей крови слишком много кислорода». Вероятно, вследствие этого мой костный мозг больше не функционировал. Он сказал, что моя кровь приняла свойства гемофилии, и можно ожидать, что вследствие недостаточности свертывания вытечет и то небольшое количество крови, которое еще осталось. (В это время мой гемоглобин так сильно понизился, что невозможно было измерить его приборами. Он упал до 2,6.)

Медсестры заплакали. Я делала все, что могла, чтобы успокоить их, и предала исход в руки Иеговы.

Декомпрессия — успех!

По распоряжению врача немедленно был пущен в ход процесс декомпрессии. У медсестер проявились первые последствия долгого пребывания под давлением; три дня были самым долгим сроком нахождения в камере. А сегодня для нас всех был уже пятый день! Теперь мы должны были ждать еще два дня, за которые давление постепенно должно было понизиться.

Когда врач пришел ко мне в следующий раз, он выглядел более счастливым и сообщил: «По неизвестным причинам, уровень вашего гемоглобина немного повысился». Он думал, что костный мозг снова начал функционировать. Я была вне себя от радости.

Неделю спустя после операции, я наконец вышла из камеры с уровнем гемоглобина 4,6, и меня переложили в соседнее отделение, где я должна была ждать санитарную карету, которая отвезла бы меня в Абердин в отделение с интенсивным лечением. Между тем, пришла одна из наших Свидетелей с журналом, который она получила в Зале Царства накануне вечером. Передовая статья на тему «Кто принимает последнее решение относительно метода лечения?» (Пробудитесь! от 8 июля 1984 года, англ.) пришла как раз вовремя! Я использовала ее, чтобы показать причину занимаемой мной позиции.

Мой уровень гемоглобина постепенно повысился до 5, и меня убрали из списка находящихся в критическом состоянии. Кроме хорошей, полноценной пищи, я не получала никакого лечения. Мой организм теперь сам делал поразительные успехи. Когда мой уровень гемоглобина повысился до 7,8, меня на следующий день выписали из больницы.

Так как после такой операции обычно необходимо долгое время для выздоровления, меня освободили от работы на три месяца, чтобы я собралась с силами. Теперь уровень гемоглобина в моей крови достиг 15,3, и я снова прибавила в весе 9,5 килограммов.

Как я была рада в прошлые годы применить вновь обретенные силы, чтобы продолжать говорить с другими о своей вере! От всего сердца я благодарю Иегову, поддерживающего жизнь, а также доброжелательный медицинский персонал, который успешно применил ко мне такой необычный метод лечения. (Рассказала Дорин Страхан.)

[Сноска]

[Иллюстрация, страница 19]

Дорин — неделю спустя после того, как ее отпустили из больницы.

[Сведения об иллюстрации, страница 18]

С любезного разрешения Grampian Health Board