Обещание, которое я намерен сдержать

РАССКАЗАЛ МАРЬЯН ЦЫБУЛЬСКИЙ

В ФЕВРАЛЕ 1945 года я был двадцатилетним солдатом Советской армии, гнавшей немцев уже сотни километров и отогнавшей их в Германию. Каждый день я видел ужасы войны, кругом погибали товарищи. Мы находились на подступах к немецкому городу Бреслау, сегодня это польский город Вроцлав. И там однажды вечером, уставший от кровопролития и страданий, я пообещал Богу, что, если он позволит мне невредимым вернуться домой, я посвящу свою жизнь исполнению его воли.

Через три месяца Германия капитулировала. Демобилизовавшись, в декабре 1945 года я добрался до села Рогизно Львовской области — родного села моего отца. Следующим утром я встретил Свидетеля Иеговы, который подробно рассказал мне о Царстве Бога. Я знал кое-что о Библии и даже читал литературу Свидетелей, но та беседа тронула мое сердце. Я понял, что эта встреча связана с моим обещанием.

Сдерживаю обещание

Вскоре я устроился работать учителем начальных классов. Но не прошло и двух лет, как заведующий РОНО постановил ввести в школах атеистическое воспитание, и меня уволили. Примерно в то же время, в мае 1947 года, я начал участвовать в проповеднической деятельности Свидетелей Иеговы. Свидетели побуждали меня переехать южнее, в город Борислав; уже вскоре я устроился там электриком.

В Бориславе я встретил людей, которые стали Свидетелями еще в 1930-х годах. У них было много библейской литературы, в том числе тома «Исследований Писаний», а также бо́льшая часть книг Джозефа Рутерфорда, бывшего президента Общества Сторожевой Башни; я много читал. Брал также номера «Сторожевой башни» и «Золотого века» (сейчас «Пробудитесь!»). Но самое сильное впечатление на меня произвел сборник писем немецких Свидетелей, приговоренных к смерти при гитлеровском режиме. Письма были переведены на польский язык, размножены на мимеографе и сброшюрованы. Позже, во времена испытаний, примеры непорочности немецких братьев придавали мне сил.

И вот в 1949 году я крестился в одном из бориславских озер, исполнив данное на фронте обещание служить Богу. Теперь это обещание основывалось на твердых знаниях.

Начинаются испытания

Вскоре после крещения меня уволили с работы. И в феврале 1950 года я переехал в город Стрый, что неподалеку от Борислава, и там снова устроился электриком. Христианские братья приняли меня радушно и даже попросили провести ежегодную Вечерю воспоминания смерти Иисуса Христа, до которой оставалось несколько недель.

В то время участились провокации против Свидетелей и угрозы в их адрес. За нами следили работники КГБ. Мы проявляли осторожность, готовясь к возможным арестам и допросам. На встречах мы пели песни Царства, и это помогало оставаться духовно крепкими.

3 июля 1950 года мне предложили подписать «Стокгольмское воззвание», требующее запрещения ядерного оружия; сообщалось, что это воззвание подписали более 237 миллионов человек, в основном граждане коммунистических стран. Когда я отказался подписать, объяснив, что придерживаюсь политического нейтралитета, меня снова уволили. Затем меня арестовали, судили и приговорили к 25 годам исправительно-трудовых лагерей.

Лагеря, лагеря...

В декабре 1950 года многих из нас погрузили в вагоны для скота и отправили за три тысячи километров; то место было недалеко от Северного Урала. Меня то и дело переводили из одного лагеря в другой. Везде было одинаково: тяжкий труд и скудная пища. Через два-три месяца молодые, здоровые мужчины превращались в живых трупов. Многие умерли. Выжить никто и не мечтал, тем более те, кому дали длинный срок.

Тяжелее всего я перенес год, когда у меня не было ни библейской литературы, ни связи со Свидетелями. Эта изоляция была настоящей мукой. Но я укреплялся духовно, разговаривая с другими заключенными о Царстве Бога и видя их отклик. Наконец, я получил ответ на свои горячие молитвы: меня перевели на две тысячи километров юго-восточнее, в крупную систему лагерей при новом городе Ангарске, что в Восточной Сибири. Там строился крупный химический завод, в основном силами заключенных.

Меня определили в лагерь номер 13, рядом со стройкой. Там я сразу встретил Свидетелей, которые дали мне последние номера «Сторожевой башни» и «Информатора», как тогда называлось «Наше царственное служение». Настоящий духовный пир! Но откуда в лагере взялась литература?

В апреле 1951 года тысячи украинских Свидетелей были сосланы в Сибирь, многие из них оказались недалеко от Ангарска. Эти братья получали и тайно размножали номера «Сторожевой башни» и другую литературу, а затем проносили в лагеря. Нам также удалось достать Библию. Ее мы разделили на части, которые распределили между собой. Так что в случае обыска пропала бы только часть Библии. В лагерях даже проводилось изучение «Сторожевой башни» и Школа теократического служения!

Ближе к концу 1952 года меня перевели в лагерь номер 8. В марте следующего года мы праздновали Вечерю воспоминания в небольшом помещении, где хранились личные вещи заключенных. Присутствовало лишь двенадцать человек: трое Свидетелей и девять интересующихся. Начальство каким-то образом узнало о нашей встрече, и меня отправили в штрафной лагерь номер 12 как «злостного нарушителя». В этом лагере уже находилось пятеро Свидетелей, также за проповедование. Нас заставили рыть огромный котлован — одними кирками и лопатами.

В 12-м лагере держали самых отъявленных преступников. Отправив нас туда, начальство, должно быть, думало нас сломить. Но мы разговаривали с заключенными о Царстве Бога и в бараках пели песни Царства. Как-то раз, когда мы закончили петь, их главарь подошел к одному Свидетелю и сказал: «Пусть только кто попробует вас тронуть — прикончу!» Некоторые преступники даже разучили песни Царства и подпевали нам!

В середине 1953 года многих Свидетелей из разных лагерей перевели в лагерь номер 1. Сначала там было 48 Свидетелей, но не прошло и трех лет, как нас стало 64. Да, за это время 16 человек встали на сторону библейской истины и крестились! Начальство всегда следило, не ведется ли в лагере религиозная деятельность, но мы все же проводили встречи и крестили людей в лагерной бане, за которую отвечал Свидетель.

Освобождение и семья

В 1956 году большинство находившихся в лагерях Свидетелей было освобождено, после чего благовестники появились во всех уголках обширного Советского Союза. Мой двадцатипятилетний срок сократили до десяти лет, а затем до шести с половиной. Так что в феврале 1957 года я освободился.

Сначала поехал в Бирюсинск, сибирский город примерно в шестистах километрах к северо-западу от Ангарска. Туда сослали многих украинских Свидетелей; я рассказал им, что со мной было, и узнал о наших общих знакомых. Оттуда я снова переехал на Украину, в Борислав, где жила Свидетельница-украинка по имени Евгения Бачинская. Она освободилась из заключения на год раньше меня.

Евгения была стойкой Свидетельницей, которую в 1950 году приговорили к смерти за проповедническую деятельность. Но через восемнадцать дней, проведенных ею в камере смертников, смертный приговор изменили на 25 лет лагерей особого режима. К концу 1957 года, когда я вернулся на Украину, мы поженились. После свадьбы мы собирались обосноваться в Бориславе, где я крестился за девять лет до того. Однако в Бориславе мне дали 48 часов на то, чтобы выехать из Украины.

Я переехал на Кавказ, где мы позже встретились с Евгенией. Но, прожив примерно полгода в тесном сарае, мы уехали в Бирюсинск к нашим сосланным христианским братьям и сестрам. Там было около пятисот Свидетелей и пять собраний, в одно из которых меня назначили председательствующим надзирателем. В 1959 году родилась наша дочь Оксана, а в 1960 — Мариянна. С младенчества мы брали их на встречи; с самого детства распорядок христианской жизни сибирского собрания стал для них привычным.

Сибирские власти относились к нам более или менее терпимо, во всяком случае в сравнении с суровыми ограничениями, какие накладывались на нашу деятельность на Украине. Однако встречаться всем собранием было нелегко. Собираться большим числом мы могли на похоронах. При этом несколько братьев произносили назидательные речи. Но когда властям стало об этом известно, они приняли меры. Например, однажды процессию остановили, а гроб с покойницей отняли и закопали на кладбище.

Снова на Украину

В 1965 году мы вернулись на Украину и обосновались в Кременчуге. В этом городе, лежащем в 800 километрах от Борислава, было всего двенадцать Свидетелей. В Кременчуге мы прожили лет пять; почти все это время я служил разъездным надзирателем. В 1969 году, когда нашим дочерям было девять и десять лет, нас попросили переехать южнее, чтобы помочь братьям в городке Молочанске.

Там меня вызвали в КГБ для беседы, которая длилась несколько часов. Вызывали меня шесть раз. И всякий раз обещали светлое будущее, если я порву связи с «иеговистами». В конце концов терпение у КГБ лопнуло, и меня еще с одним Свидетелем осудили на год тюрьмы.

Отбыв срок, в 1973 году я с семьей поселился в небольшой деревне под Кременчугом. В нашем доме тайно проводились христианские встречи, а в 1974 году и Вечеря воспоминания. На следующее утро в доме произвели обыск, и меня арестовали.

Суд, трудовой лагерь и ссылка

Суд был закрытым, пускали только по приглашению. Присутствовали высшие чины и видные люди района — сливки общества. Я отказался от адвоката, и мне дали 45 минут, чтобы говорить в свою защиту. В день перед судом мы с Евгенией и дочерьми встали на колени и помолились — не о том, чтобы приговор был помягче или чтобы меня помиловали, а только о возможности хорошо свидетельствовать о Царстве и святом имени Иеговы.

Процесс начался с того, что судья зачитал несколько отрывков из «Сторожевой башни» и «Пробудитесь!». Однако отклик присутствовавших не оправдал его ожиданий. Слушая о том, как этот мир прекратит свое существование в Армагеддоне и Царство Бога станет управлять Землей, они пришли в замешательство: чему верить? Судья вскоре понял свою ошибку и постарался выйти из положения: во время моего последнего слова он стал то и дело меня перебивать. Но, зачитав прямо из наших журналов, судья помог мне дать превосходное свидетельство; мое сердце исполнилось благодарности. И все же меня приговорили к пяти годам каторжных работ и еще к пяти годам ссылки.

Следующие пять лет я провел среди закоренелых преступников на Дальнем Севере, в трудовом лагере Ёдва (Коми АССР). За это время мне выпадало много возможностей свидетельствовать о Царстве примерно 1 200 заключенным, а также начальству лагеря. После освобождения в 1979 году меня сослали в Заполярье, в Воркуту. Вскоре после того, как я нашел работу и жилье, ко мне приехала семья.

Воркута известна тем, что построена на костях заключенных, в числе которых много Свидетелей, узников прошлых десятилетий. Сегодня это обычный город, трудовых лагерей там больше нет. Но в вечной мерзлоте Воркуты и ее окрестностей захоронены тела бесчисленных мучеников, отдавших свою жизнь во славу Иеговы.

Радуемся свободе вероисповедания

В 1989 году мы ездили из Воркуты в Польшу на два международных конгресса Свидетелей Иеговы. Мы не стыдились слез радости, видя, как десятки тысяч христианских братьев и сестер в Варшаве и Катовице счастливо общаются друг с другом, не боясь ареста. Мечта сбылась. Мы вернулись в Воркуту с новой решимостью служить делу Царства.

Но суровый климат Заполярья сказался на здоровье Евгении. Поэтому позднее в том же году мы переехали в Кременчуг, где радостно служим Иегове в условиях большей свободы. Оба наших зятя служат старейшинами в собрании на Украине. А наши дочери, воспитывая четверых детей, служат общими пионерами (так называются полновременные служители).

До сих пор мне вспоминается военный 1945 год и обещание, данное мной полвека назад. А чтобы его сдержать, Иегова вооружил меня твердым знанием — тем знанием, что позволяет миллионам других людей дать такое же обещание: служить Иегове вечно.

[Карта/Иллюстрация, страница 23]

(Полное оформление текста смотрите в публикации)

РОССИЯ

Воркута

Львов

Борислав

УКРАИНА

Кременчуг

Молочанск

Кавказ

Бирюсинск

Ангарск

С нашими двумя дочерьми, зятьями и их четырьмя детьми.

[Сведения об источнике]

Mountain High Maps® Copyright © 1997 Digital Wisdom, Inc.