Хочу быть «работником, которому нечего стыдиться»

РАССКАЗАЛ АНДРЕ СОППА

Бушевала Вторая мировая война, лилась кровь, люди были в отчаянии. Я служил связистом на германском флоте в Норвегии недалеко от Нарвика и видел своими глазами, как бесчеловечно обращаются люди друг с другом. В ночной тишине фьордов торжественная красота северного сияния побудила меня серьезно задуматься над жизнью. Я был убежден, что Бог, сотворившего такую красоту, не мог быть виновным в ужасе войны.

Я РОДИЛСЯ в 1923 году в бедной крестьянской семье недалеко от чешской границы, в деревеньке Лассот (теперь это территория Польши). Мои родители были католиками, и религия занимала важное место в нашей жизни. Но очень рано я начал сомневаться в правильности этой религии. В нашей деревне было три протестантских семьи, и для католиков, которые составляли большинство, они были изгоями. Я не мог понять, почему это так. В школе мы проходили катехизис. Но когда я однажды попросил священника объяснить, что такое Троица, то в ответ получил десять ударов палкой. Тем не менее случай, происшедший, когда мне было 17 лет, окончательно разрушил мои иллюзии в отношении церкви. Родители моей мамы умерли с разницей в один месяц, поэтому у нее не было денег, чтобы заплатить за две панихиды. Она попросила у священника разрешения заплатить попозже. «Ваши родители оставили что-то после смерти, продайте это и заплатите за похороны»,— был его ответ.

За несколько лет до этого, когда Гитлер пришел к власти в 1933 году, нам запретили разговаривать по-польски; мы должны были говорить по-немецки. Те, кто отказывался подчиниться или не мог выучить немецкий, постепенно исчезали — их посылали в концлагеря, как мы узнали позднее. Даже название нашей деревни было изменено на немецкое Грюнфлис. Я бросил школу, когда мне было 14, и, так как я не был членом организации «гитлеровской молодежи», мне трудно было найти работу. Но в конце концов меня взяли учеником кузнеца. С началом войны в церкви произносились молитвы за Гитлера и немецкие войска. Я думал, не произносят ли похожие молитвы о победе и по другую сторону линии фронта.

Служба на германском флоте

В декабре 1941 года я записался на службу в германский военно-морской флот, и в начале 1942 года меня послали на Норвежское побережье служить на разведывательном корабле. Нам было поручено конвоировать корабли, перевозящие солдат, боеприпасы и обычные грузы, между Тронхеймом и Осло. Мы были в море, когда я нечаянно услышал, как двое моряков говорили о конце света, предсказанном в Библии. Хотя они боялись говорить открыто, они все-таки сказали мне, что их родители Свидетели Иеговы, но что сами они не последовали примеру родителей. Так я впервые услышал о Свидетелях Иеговы.

В конце войны нас взяли в плен британцы и передали американцам для отправки обратно в Германию. Тех из нас, чьи дома теперь были в советской зоне, отправили в лагерь для военнопленных в Льевене, на север Франции, работать на угольных шахтах. Это было в августе 1945 года. Я помню, как спросил одного из французских конвоиров, какая у него религия. «Католик»,— ответил он. Так как я тоже был католиком, то спросил его, в чем мы провинились друг перед другом? «Не пытайся разобраться в этом. Так надо, и все»,— ответил он. Для меня было нелепым, что люди одной религии воюют между собой и убивают друг друга.

Луч света в угольной шахте

В первый день моей работы в шахте вместе с местными шахтерами один рабочий по имени Эванс Эмион поделился со мной своими бутербродами. Он был родом из Соединенных Штатов (из Огайо), но прожил во Франции много лет. Он говорил со мной о мире, где больше не будет войны. Его доброта поразила меня. У него не было враждебного отношения ко мне, хотя я был из Германии, а он из Америки. Мы больше не виделись с ним до начала 1948 года, когда он дал мне брошюру «Князь мира». Из нее я наконец узнал о Боге доброты, который ненавидит войну — Боге, о котором я думал, любуясь северным сиянием. Я решил во что бы то ни стало найти религию, которая учит этому. Но так как Эванс работал в другой части шахты, я не мог связаться с ним. Я обошел все религиозные группы в нашем лагере, спрашивая, знают ли они что-нибудь об этой брошюре, но все было напрасно.

Наконец, в апреле 1948 года меня выпустили из лагеря для военнопленных, и я стал вольнонаемным рабочим. В следующее воскресенье на улице неожиданно раздался звон колокольчика. Как я был рад увидеть Эванса! Он вместе с группой других Свидетелей Иеговы приглашал на публичную речь, название которой было написано на рекламных щитах. Свидетеля, который звонил в колокольчик, звали Марсо Леруа, сейчас он служит членом Комитета филиала Франции. Меня познакомили с поляком по имени Йозеф Кулчак, который за свою веру сидел в концлагере, он знал немецкий язык. Он пригласил меня прийти на собрание в тот вечер. Я не очень понял то, что там говорили, но, когда все присутствовавшие подняли руку, я спросил человека, сидящего рядом со мной, почему они это сделали. «Они хотят в следующее воскресенье поехать в Дюнкерк проповедовать».— «А можно и мне?» — спросил я. «Почему нет!» — был ответ. И в следующее воскресенье я проповедовал по домам. Хотя не все, кого мы встречали, хотели нас слушать, мне понравилось проповедовать, и вскоре я стал это делать регулярно.

Учусь держать себя в руках

Чуть позже Свидетели начали проповедовать в военных казармах, где жили освобожденные немцы. Мне было непросто делать это, так как там хорошо знали мой вспыльчивый характер. Если кто-то начинал смеяться надо мной, я предупреждал: «Берегись, нарвешься на неприятности». Однажды во время работы в шахте я даже ударил одного человека за то, что он насмехался над Иеговой.

С помощью Иеговы мне, однако, удалось изменить свой характер. Однажды, когда мы проповедовали в казармах, группа пьяных мужчин начала приставать к некоторым Свидетелям. Зная, что я вспыхиваю, как спичка, братья попытались остановить меня, чтобы я не вмешивался, но один из этих мужчин угрожающе зашагал ко мне, снимая с себя пиджак. Я слез с велосипеда, дал подержать ему и засунул руки в карманы. Он так удивился, что выслушал меня. Я сказал ему, чтобы он пошел домой, проспался, а потом приходил на публичную речь. Что вы думаете? В 15 часов он был там! Со временем на весть откликнулись около 20 бывших заключенных. Что касается меня, то я крестился в сентябре 1948 года.

Очень занятый, но довольный

Мне поручили заботиться о территориях, в которых мы должны были проповедовать, и подыскивать залы для проведения публичных встреч. Поэтому иногда мне приходилось ездить по 50 километров на маленьком мотоцикле перед тем, как пойти на работу в шахту в вечернюю смену. А по выходным мы ездили проповедовать на автобусе, оставляя на каждой остановке от двух до четырех возвещателей вместе с докладчиком. В городах побольше, если нам удавалось найти подходящее место, мы складывали наши чемоданы так, что из них получалась подставка для докладчика. Часто мы носили на себе рекламные щиты с названием публичной речи, на которую приглашали людей.

В 1951 году я познакомился с Жаннетт Шофур, Свидетельницей из Реймса. Это была любовь с первого взгляда, и через год, 17 мая 1952 года, мы поженились. Мы переехали в Пеканкур, шахтерский городок недалеко от Дуэ. Но вскоре у меня появились проблемы со здоровьем. Врачи сказали, что у меня силикоз, респираторное заболевание, вызванное работой в шахтах, но найти другую работу мне не удалось. Поэтому, когда в 1955 году на международном конгрессе в Нюрнберге нас попросили помочь маленькому собранию в городе Кель, небольшом промышленном городе на Рейне, нам ничего не мешало переехать туда. В то время в кельском собрании было всего лишь 45 возвещателей. За следующие семь лет, которые мы сотрудничали с этим собранием, число возвещателей увеличилось до 95.

Дальнейшие преимущества в служении

Видя, что собрание укрепилось, мы попросили Общество назначить нас служить специальными пионерами во Франции. К нашему большому удивлению, нас назначили в Париж. Восемь месяцев служения в Париже были преисполнены великой радостью. У нас с Жаннетт была возможность проводить 42 библейских изучения. Пятеро из тех, с кем мы занимались, крестились, когда мы еще были в Париже, 11 других впоследствии тоже приняли истину.

Так как мы жили в Латинском квартале, мы часто встречали преподавателей Сорбонны. Один преподаватель философии, который был уже на пенсии и практиковал исцеление верой, начал изучать Библию и позже стал Свидетелем Иеговы. Однажды я разговорился с инженером, который тесно общался с иезуитским учителем. Он пришел к нам домой в три часа дня и ушел в десять часов вечера. К нашему удивлению, он вернулся через полтора часа. Он поговорил с иезуитом, который не мог ответить на его вопросы о пророчествах Библии. В час ночи он отправился домой с тем, чтобы в семь утра опять постучать в нашу дверь. Через некоторое время он тоже стал Свидетелем Иеговы. Такая жажда истины была большим ободрением для меня и моей жены.

После служения в Париже меня пригласили служить разъездным надзирателем на востоке Франции. Было по-настоящему радостно посещать франко- и немецкоязычные собрания, укрепляя братьев. Посещая собрание в Ромбасе (область Лоррен), я познакомился со Станисласом Амброщаком. Этот поляк служил на подводной лодке союзнических войск во время войны и воевал в норвежских водах. Мы служили в противоборствующих армиях, бороздя одни и те же моря. Теперь мы братья и вместе служим Иегове. Еще был случай, когда на конгрессе в Париже я увидел знакомое лицо. Это был бывший начальник лагеря на севере Франции, в котором я отбывал заключение. Как приятно нам было работать вместе во время конгресса! Только сила Божьего Слова способна сделать бывших врагов близкими друзьями!

К сожалению, после 14 лет разъездной работы мне пришлось оставить этот вид служения в связи с ухудшением здоровья. Но мы с женой были решительно настроены и дальше служить Иегове изо всех сил. Поэтому мы нашли жилье и работу в городе Мюлузе на востоке Франции и стали пионерами.

Большую радость служения я также испытывал, участвуя в строительстве Залов Царства. В 1985 году меня попросили организовать строительную бригаду для работы в Восточной Франции. С помощью квалифицированных строителей и обученных добровольцев мы смогли составить бригаду, которая построила и реконструировала более 80 залов, приспосабливая их для поклонения Иегове. И как я был счастлив работать в 1993 году на строительстве Зала конгрессов и пяти Залов Царства во Французской Гвиане (Южная Америка)!

Не останавливаться, несмотря на испытания

Я могу с уверенностью сказать, что более 50 лет, которые я провел в теократическом служении, наполнены для меня огромной радостью и преимуществами в служении. К сожалению, в декабре 1995 года умерла моя дорогая жена, с которой мы прожили 43 года. Хотя это было временем несказанной печали — и до сих пор моя грусть остается со мной,— Иегова дает мне сил, а духовные братья и сестры проявляют ко мне любовь и оказывают поддержку, которая постепенно уменьшает боль утраты.

Я все еще ясно помню слова одного помазанного брата, сказанные на конгрессе в Мюнхене в 1963 году. «Андре,— сказал он,— не смотри ни направо, ни налево. Братья в концлагерях выдержали испытания. Теперь наша очередь продолжать. Мы никогда не должны жалеть себя. Поэтому не останавливайся!» Я всегда помню эти слова. Теперь, когда из-за болезни и возраста я не могу делать столько, сколько прежде, слова из Евреям 6:10 служат мне постоянным утешением: «Не неправеден Бог, чтобы забыл дело ваше и труд любви, которую вы оказали во имя Его». Служение Иегове величайшая честь, которой можно удостоиться. Последние 50 лет моя цель — быть «работником, которому нечего стыдиться» (2 Тимофею 2:15, СоП).

[Иллюстрация, страница 22]

На таком корабле я служил во фьордах Норвегии.

[Иллюстрация, страница 23]

Проповедование на велосипедах в Северной Франции.

[Иллюстрация, страница 23]

Сложенные чемоданы служили подставкой для докладчика во время публичной речи.

[Иллюстрации, страница 24]

С Жаннетт в день нашей свадьбы в 1952 году.