3. Святое святых, дальнее отделение святилища. В Левите 16:2 оно называется «святое место [евр. хакко́деш, озн. «святой»] за занавесом». Очевидно, именно это отделение имел в виду Павел, когда говорил о том, что Иисус «вошел не в святое место [греч. ха́гиа, озн. «святые (предметы)»], сделанное руками человека, но в само небо» (Евр 9:24). В Евреям 10:19 Павел пишет о «святом месте» (НМ), «святилище» (СП), «Самом Святом» (СмП) (букв. «святые [предметы или места]», мн. ч. указывает на превосходство или величие).

Символическое значение. Все, что Бог предусмотрел для искупления людей посредством жертвы Иисуса Христа, называется в Библии «шатром более великим и совершенным, сделанным не руками человека». Как пишет апостол Павел, Христос «раз и навсегда вошел в святое место» этого великого духовного храма и «приобрел для нас вечное избавление» (Евр 9:11, 12). Когда Христос поднялся на небо и предстал перед Иеговой, он вошел в то место, которое в священном шатре было представлено самым дальним отделением, Святым святых (Евр 9:24, 25). Итак, священный шатер и проводившееся в нем служение были «символическим образом и тенью небесного» (Евр 8:5).

Символическое значение. В Святом святых шатра собрания, или священного шатра, находился ковчег соглашения; крышка ковчега, на которой было два золотых херувима, представляла престол Бога. Поэтому Святое святых символически представляло жилище Иеговы Бога — небо. Такой вывод можно сделать на основании Письма евреям, в котором то, как израильский первосвященник один день в году, в День искупления, входил в Святое святых, сравнивается с тем, как великий Первосвященник Иисус Христос раз и навсегда вошел с жертвой за грехи в то, символом чего было Святое святых. Там объясняется: «Во второе отделение [Святое святых] входит только первосвященник раз в год, не без крови, которую он приносит за себя и за грехи, совершаемые народом по незнанию. [...] Этот шатер служит примером для назначенного времени, которое уже настало... [...] Однако Христос явился как первосвященник пришедших благословений и через шатер более великий и совершенный, сделанный не руками человека, то есть иного творения, раз и навсегда вошел в святое место — но не с кровью козлов и молодых быков, а со своей кровью — и приобрел для нас вечное избавление. Поэтому было необходимо, чтобы символические образы небесного очищались так [окроплением кровью жертвенных животных], а само небесное — жертвами лучшими, чем эти. Ведь Христос вошел не в святое место, сделанное руками человека, устроенное по образу истинного, но в само небо, чтобы предстать теперь за нас перед лицом Бога» (Евр 9:7—12, 23, 24).

Так Иисус Христос, великий Первосвященник по образу Мелхиседека, сделал то, что израильские первосвященники из рода Аарона, входя в земное Святое святых, могли сделать только символически (Евр 9:24). Духовных братьев Христа, его сонаследников, укрепляют следующие слова из Письма евреям: «Мы, убежавшие в укрытие... [имеем] сильное побуждение ухватиться за надежду, которая перед нами. Эта надежда у нас как якорь для души, надежна и крепка, и входит за завесу, куда за нас вошел предшественник, Иисус, навеки ставший первосвященником по образу Мелхиседека» (Евр 6:18—20).