Нет ничего лучше истины

Рассказал Г. Н. Ван дер Бел

В июне 1941 года меня передали в руки гестапо и отправили в концлагерь Заксенхаузен, который находился около Берлина (Германия). Как заключенный под номером 38190, я пробыл там до ужасного марша смерти — до апреля 1945 года. Но перед тем как рассказать о тех событиях, позвольте мне объяснить, почему я стал узником.

РОДИЛСЯ я в Роттердаме (Нидерланды) вскоре после начала Первой мировой войны, в 1914 году. Мой отец работал на железной дороге, и наша маленькая квартира находилась недалеко от железнодорожных путей. К концу войны, в 1918 году, я видел, как мимо нашего дома проезжало множество санитарных поездов. Не было сомнений, что они были переполнены ранеными солдатами, возвращавшимися с фронта домой.

Когда мне исполнилось 12 лет, я оставил школу и пошел работать. Спустя восемь лет я устроился официантом на пассажирское судно, которое курсировало между Нидерландами и Соединенными Штатами, и на котором я проработал следующие четыре года.

В 1939 году летом, когда наше судно стояло в порту Нью-Йорка, мы узнали, что над миром нависла угроза войны. Поэтому, когда к нам на борт пришел мужчина и предложил мне книгу «Правительство», в которой рассказывалось о справедливом правительстве, я с удовольствием взял ее. Возвратившись в Роттердам, я стал искать работу на суше, поскольку находиться в море было теперь не безопасно. Первого сентября Германия вторглась в Польшу, и началась Вторая мировая война.

Изучение библейской истины

Однажды в марте 1940 года, воскресным утром, когда я навещал своего брата, который был женат, в дверь позвонил Свидетель Иеговы. Я сказал ему, что у меня уже есть книга «Правительство» и спросил его о небесной жизни. Услышав ясный и разумный ответ, я подумал: «Это истина». Я дал ему свой адрес и попросил его прийти ко мне домой.

Уже после трех изучений, на которых мы тщательно разбирали Библию, я начал сопровождать Свидетеля в проповеди по домам. Когда мы приходили на проповеднический участок, он показывал мне, откуда начать, и оставлял меня одного. Так в те дни многие новички начинали проповедовать. Мне посоветовали предлагать литературу в прихожей, чтобы с улицы не было видно. В начале войны требовалась осторожность.

Через три недели, 10 мая 1940 года, немецкая армия вторглась в Нидерланды, а уже 29 мая назначенный рейхом комиссар Зайс-Инкварт объявил, что организация Свидетелей Иеговы запрещена. Мы встречались только небольшими группами и, проявляя осторожность, старались хранить в тайне места наших встреч. Особенным ободрением были для нас визиты разъездных надзирателей.

Я был заядлым курильщиком, и когда я предложил сигарету Свидетелю, который изучал со мной Библию, и узнал, что он не курит, то сказал: «Бросить курить мне не по силам!» Однако вскоре после этого, идя по улице, я размышлял: «Если я стану Свидетелем, то хочу быть настоящим Свидетелем». После этого я уже никогда не курил.

Стоять за истину

В июне 1940 года, меньше чем через три месяца после моей встречи со Свидетелем у моего брата, я посвятил себя Иегове и символизировал это водным крещением. Через несколько месяцев, в октябре 1940 года, я начал полновременное пионерское служение. В то время мне дали так называемый пионерский пиджак. В нем было много карманов для книг и брошюр, и его можно было носить под верхней одеждой.

Фактически с самого начала немецко-фашистской оккупации Свидетелей Иеговы часто выслеживали и арестовывали. Однажды февральским утром 1941 года я был в полевом служении с несколькими Свидетелями. В то время как они посещали людей, живущих с одной стороны квартала, я делал это с другой стороны, идя им навстречу. Позже я пошел посмотреть, почему их долго не было, и встретился с человеком, который спросил, есть ли и у меня какая-нибудь из этих небольших книг.

«Да»,— ответил я. Тогда он меня арестовал и отвел в полицейский участок. Там я пробыл в заключении почти четыре недели. Большинство полицейских были дружелюбны. До тех пор пока человека не передавали в руки гестапо, он мог получить освобождение, просто подписав заявление о том, что больше не будет распространять библейскую литературу. Когда мне предложили подписать такое заявление, я сказал: «Даже если бы вы предложили мне один или два миллиона гульденов, я бы все равно не подписал».

Просидев там еще немного, я был передан в руки гестапо. А потом меня отправили в немецко-фашистский концлагерь Заксенхаузен.

Жизнь в Заксенхаузене

Когда в июне 1941 года меня привезли в Заксенхаузен, там находились уже примерно 150 Свидетелей — в основном немцы. Для нас, новых заключенных, отвели часть лагеря, которая называлась изолятором. Там наши христианские братья взяли нас под свою опеку и подготавливали к предстоящим испытаниям. На следующей неделе из Нидерландов привезли другую группу Свидетелей. Вначале нас заставляли стоять перед бараками, не сходя с места, с семи часов утра до шести вечера. Иногда заключенные должны были это делать каждый день в течение всей недели и более.

Несмотря на жестокое обращение, братья осознавали острую необходимость оставаться организованными и принимать духовную пищу. Каждый день кто-нибудь из братьев назначался, чтобы подготовить комментарий на основании библейского стиха. Позже, во дворе для сборов, к этому брату по одному подходили Свидетели и слушали, что он говорил. Тем или иным образом библейская литература регулярно проникала в лагерь, и мы собирались каждое воскресенье, чтобы вместе изучать ее.

Однажды в Заксенхаузен попала книга «Дети», вышедшая в свет на конгрессе в Сент-Луисе (США) летом 1941 года. Чтобы книгу не смогли изъять и уничтожить, мы разделили ее на части и передавали их между собой, так что все братья по очереди могли их прочитывать.

Некоторое время спустя в управлении лагеря узнали о собраниях, которые мы проводили. Тогда Свидетелей разместили по разным баракам. Это дало нам замечательную возможность делиться вестью с другими заключенными, и в результате многие поляки, украинцы и люди других национальностей приняли истину.

Нацисты не скрывали своего намерения в отношении «Бибельфоршеров», как назывались Свидетели Иеговы,— или сломить их непорочность, или убить их. Поэтому на нас оказывали особенно сильное давление. Нам обещали освобождение, если мы подпишем заявление об отречении от нашей веры. Некоторые братья нашли, казалось, разумный выход: «Если я свободен, то могу делать больше в служении Иегове». Хотя несколько человек подписали, большинство из нас, несмотря на все лишения, унижения и плохое обращение, остались верными. О некоторых из тех, кто пошел на компромисс, мы уже никогда не слышали. К счастью, другие потом выздоровели духовно и до сих пор ревностно служат Иегове.

Нас то и дело заставляли смотреть, как других заключенных подвергали зверским пыткам, таким, как 25 ударов палкой. Однажды нас собрали, чтобы показать, как повесят четырех человек. Такие случаи надолго запечатлевались в памяти. Один брат — высокий, красивый мужчина, который жил в том же бараке, где и я,— сказал мне: «Перед тем как сюда приехать, при одном виде крови я падал в обморок. Но теперь я стал закаленнее». Однако, хотя мы и становились закаленнее, это не делало нас бессердечными. Я могу сказать, что никогда не затаивал злобы или ненависти к нашим мучителям.

Поработав некоторое время в «коммандо» (рабочая бригада), я с высокой температурой попал в госпиталь. Мне помогли добрый норвежский доктор и чехословацкий медбрат, и, скорее всего, благодаря их доброте я остался жив.

Марш смерти

В апреле 1945 года стало ясно, что Германия проиграла войну. С запада стремительно наступали американские войска, а с востока — советские. Фашистам невозможно было убить сотни тысяч людей в концлагерях и скрыть их тела за несколько дней так, чтобы не осталось и следа. Поэтому они решили убить больных, а оставшихся заключенных отвести в ближайшие порты. Там они планировали посадить их на корабли и затопить в море.

Ночью 20 апреля 26 000 заключенных вышли из Заксенхаузена — так начался этот марш. Прежде чем покинуть лагерь, мы спасли больных братьев из лазарета. Мы достали повозку, на которой их повезли. Всего нас было 230 человек из шести стран. Среди больных был брат Артур Винклер, который много сделал для расширения дела Царства в Нидерландах. Мы, Свидетели, шли позади всех и постоянно ободряли друг друга не останавливаться.

Выйдя из лагеря, мы шли не останавливаясь 36 часов. Идя, я чувствовал такое изнеможение, что буквально спал на ходу. Нельзя было и думать о том, чтобы остановиться и отдохнуть, так как охранники стреляли в любого, кто это делал. Ночью мы спали под открытым небом в поле или в лесу. Пищи почти не было. Когда боль от голода становилась невыносимой, я лизал зубную пасту, которая была нам пожертвована шведским Обществом Красного Креста.

Однажды из-за того, что немецкие охранники не знали, в какой стороне были русские и американские войска, мы остановились в лесу на четыре дня. Это промедление было от Бога, так как нас не привели к Любекской бухте, чтобы оттуда на кораблях отправить в морскую могилу. Итак, через 12 дней, пройдя маршем смерти 200 километров, мы пришли к Кривицкому лесу. Это место находится недалеко от Шверина, а до Любека оттуда — 50 километров.

Справа от нас были советские войска, а слева — американские. По грохоту больших орудий и непрерывной стрельбе из винтовок мы поняли, что находились недалеко от линии фронта. Немецких охранников охватила паника; некоторые из них стали спасаться бегством, другие снимали свою военную форму и одевали одежду, которую снимали с мертвых узников. При таком смятении мы, Свидетели, собрались вместе, чтобы молиться о Божьем руководстве.

Ответственные братья решили, что нам следует подождать до наступления нового дня, а затем пойти в ту сторону, где были американские солдаты. Хотя около половины узников, которые участвовали в марше смерти, либо умерли, либо были убиты по пути, все Свидетели остались в живых.

Канадские солдаты подвезли меня до города Неймеген, где я надеялся найти свою сестру. Но добравшись туда, я узнал, что сестра переехала. Поэтому я отправился в Роттердам. К счастью, до нужного места меня подвезли на попутной машине.

Истина всегда была моей жизнью

В тот же самый день, когда я приехал в Роттердам, я снова начал пионерское служение. Через три недели моим новым назначением стал город Зютфен, где я прослужил полтора года. За то время мое здоровье частично поправилось. Затем меня назначили районным надзирателем — так называются разъездные служители. А еще через несколько месяцев меня пригласили в Библейскую школу Сторожевой Башни Галаад в Саут-Лансинге, штат Нью-Йорк. Окончив в феврале 1949 года 12-й класс Школы, я получил назначение в Бельгию.

В Бельгии я участвовал в различных видах служения: почти восемь лет провел в вефильском служении и несколько десятилетий — в разъездной работе как районный и областной надзиратель. В 1958 году я женился на Жустине, которая стала моим верным спутником. Теперь, когда годы берут свое, я все еще нахожу радость в том, что могу служить помощником разъездного надзирателя.

Оглядываясь на мое служение, я искренне могу сказать: «Нет ничего лучше истины». Разумеется, не всегда было легко. Я понял, насколько важно учиться на своих ошибках и недостатках. Поэтому, беседуя с молодежью, я часто говорю: «И вы будете совершать ошибки, и, возможно, даже серьезные грехи, однако будьте всегда честными, что касается таких проступков. Обсуждайте проблему с вашими родителями или со старейшиной, а затем предпринимайте необходимые изменения».

Почти за 50 лет полновременного служения в Бельгии мне было радостно наблюдать, как те, кого я знал еще детьми, становились старейшинами и районными надзирателями. Я также наблюдал рост числа возвещателей Царства: в начале было около 1 700 возвещателей, а теперь их более 27 000.

Я спрашиваю себя: «Может ли быть более счастливый путь жизни, чем служение Иегове?» Ничего более лучшего никогда не было, нет и никогда не будет. Я молю, чтобы Иегова и дальше вел и благословлял нас с женой, чтобы мы могли служить ему вечно.

[Иллюстрация, страница 26]

Мы с женой вскоре после нашей свадьбы в 1958 году.

«Делайте учениками людей из всех народов»

«ИТАК идите, и делайте учениками людей из всех народов, крестя их во имя Отца и Сына и святого духа». Так звучит повеление Иисуса Христа, которое записано в Матфея 28:19, в «Переводе Нового Мира Священного Писания». Такой перевод этого стиха, однако, подвергался критике. Например, в одном религиозном журнале говорится: «Единственно правильным и соответствующим греческому тексту является следующий перевод: „Делайте учениками все народы“». Справедливо ли это утверждение?

Выражение «делайте учениками все народы», которое встречается во многих переводах Библии,— это дословный перевод греческого текста. На каком же тогда основании этот стих был переведен по-другому — «делайте учениками людей из всех народов, крестя их»? Таким основанием послужил контекст. Выражение «крестя их» ясно указывает на людей, а не на народы. Немецкий ученый Ганс Брунс утверждает, что «[слово] „их“ относится не к народам (это видно из самого греческого текста), а к людям из этих народов».

Кроме того, нужно принять во внимание, как выполнялось это повеление Иисуса. Мы читаем о том, как Павел и Варнава проповедовали в городе Дервии в Малой Азии: «Проповедавши Евангелие сему городу и приобретши довольно учеников, они обратно проходили Листру, Иконию и Антиохию» (Деяния 14:21). Заметьте, что Павел и Варнава сделали учениками не всех жителей города Дервии, а только некоторых.

Похожая мысль встречается и в книге Откровение, где говорится, что во время конца Богу будет служить «великое множество людей... из всех племен и колен, и народов и языков», а не народы целиком (Откровение 7:9). Таким образом, есть веские доказательства того, что «Перевод Нового Мира Священного Писания» — это точный перевод ‘всего богодухновенного Писания’ (2 Тимофею 3:16).