Обман в науке — взгляд за кулисы

УЧЕНЫЙ рассматривал что-то под микроскопом, вскочил и вскрикнул: «Эврика!» Он сделал великое научное открытие.

Нас учат, что триумфы науки достигались таким образом. Вспомни на минутку уроки естественных наук, которые у тебя были в школе. Приходят ли тебе на ум имена самых знаменитых ученых? Такие мужчины, как например, Галилей, Ньютон, Дарвин и Эйнштейн знамениты не только из-за своих научных достижений, но и также за свои добродетели, например, за свою объективность, свою самоотверженность, свою честность и свое смирение. Производилось впечатление, что тайны природы сами раскрылись перед ними и определенные научные проблемы вдруг выяснились лишь силой их превосходной интеллигентности и рационального мышления.

Но на самом деле это не так уж просто. В большинстве случаев научным работникам надо месяцами или годами усиленно работать в лабораториях, разбирая результаты, которые часто являются смущающими, необъяснимыми и даже противоречивыми.

В идеальном случае можно ожидать, что неутомимый исследователь не сдает, пока не найдет разрешения задачи. Но по сути дела мы обычно очень мало знаем о том, что происходит за закрытыми дверями лабораторий. Есть ли причина думать, что научные работники не находятся под таким сильным влиянием низменных человеческих качеств, как например, предубеждения, соперничества, честолюбия и корыстолюбия?

«Говорится, что ученый подавляет личные склонности и человеческие чувства в интересах истины», — писал Майкл Махони в журнале Psychology Today. «Но рассматривая исторические хроники об ученых прошлых столетий и настоящего времени, можно предполагать, что это представление не совсем соответствует действительности».

Фельетонист Элен Лайтмен писал в журнале Science 83 подобное: «История науки наполнена личными предрассудками, обманчивыми философскими идеями и манипулированными результатами... Я подозреваю всех ученых в том, что они время от времени были предубежденными при своих исследованиях».

Удивляют ли тебя эти комментарии? Нарушили ли они представление, которое ты себе составил об ученых и исследователях? Недавно проведенные исследования обманов в науке показали, что даже знатные люди прошлого времени применяли неэтичные методы для того, чтобы способствовать своим идеям или теориям.

Исаака Ньютона часто называют отцом современной физики, потому что он развил теорию гравитации. Когда он опубликовал свой знаменитый труд Philosophiae Naturalis Principia Mathematica, некоторые современные ученые — среди них немецкий математик Готфрил Лейбниц — энергично возражали против его идеи. Этот спор между двумя учеными кончился только, когда оба умерли.

В опубликованной в журнале Science статье Ричард С. Уэстфалл утверждал, что Ньютон, чтобы обосновать свою позицию, сделал кое-какие «исправления», чтобы его вычисления и измерения лучше поддерживали его теорию и чтобы она стала более убедительной. Одно вычисление было якобы точным до трехтысячной части, а в другом случае он рассчитал что-то до седьмого десятичного знака — в то время такого еще не слышали. «Если Principia установила количественную основу современной науки, — писал Уэстфалл, — то она намекает и на менее замечательную истину, т. е. на то, что никто не может так успешно манипулировать, как сам мастер математики».

Ньютон позволил себе запутаться еще в другой спор, который кончился для него непохвально. Для того, чтобы представить доказательство, что не Лейбниц, а он был изобретателем исчисления бесконечно малых, Ньютон, согласно словам Encyclopædia Britannica, как президент авторитетного общества Royal Society, «назначил „беспристрастную“ комиссию [почти все ее члены были его сторонниками], которая должна была исследовать это дело, написал втайне сам официально опубликованный обществом отчет и составил анонимный критический обзор о нем в публикации Philosophical Transactions», — приписав этим себе честь.

Что такой знаменитый человек, как Ньютон, прибегнул к такой тактике, является действительно парадоксом. Это ясно показывает, что ученый (или кто-либо другой) может быть добросовестным и порядочным во многих отношениях, но когда его собственная репутация и интересы поставлены на карту, он может стать догматичным, нелогичным, даже легкомысленным или он может прибегнуть к ускоренным методам.

«Конечно, ученые тоже только люди и у них те же слабости, как и у всех других. Среди них приблизительно в том же масштабе имеются мужественные и трусливые, честные и коварные, разумные и неразумные. В некоторых областях они — эксперты, но далеко не во всех», — писал консультант Рой Хербэрт в научном журнале New Scientist. В научном мире это мнение не общепризнанное, но Р. Хербэрт добавил: «У меня нет затруднений согласиться с этим».

Но как же обстоит дело с утверждением, что наука контролирует сама себя, что она имеет в своем распоряжении защищающие механизмы, как например, экспертизы научных работ перед их опубликованием и возможность воспроизводить опыты?

После того, как стал известен целый ряд обманов в известных научно-исследовательских институтах, общество Association of American Medical Colleges опубликовало отчет исследования с директивами для того, как следует обращаться со случаями обмана в науке. В сущности этот отчет был того мнения, что «большая вероятность, что поддельные данные уже вскоре после их представления обнаруживаются», является защитой против неэтичных методов.

Но эта оценка не понравилась ни внутри, ни вне научного общества. Передовая газеты New York Times назвала этот отчет «поверхностной оценкой обмана в науке» и указала на то, что «никакой случай обмана не был раскрыт первоначально обычными методами контроля, которые ученые применяют, чтобы проверять работы других».

Соавтор вышеупомянутого отчета исследования и редактор специального журнала The New England Journal of Medicine, д-р Арнольд С. Релмэн, также не согласился с заключениями в отчете. «Какую защиту от обмана предоставляет контроль коллегами?» — спросил он. «Небольшую или никакую». Обосновывая свою точку зрения, Релмэн писал: «Обманчивые работы были опубликованы в известных специальных журналах после того, как их оценили коллеги. В случае обеих работ, которые мы опубликовали, ни эксперты, ни редакторы не выразили предположения, что они могли быть лживыми».

Что касается обнаружения подделок репродукцией опытов, то, кажется, существует пропасть между теорией и практикой. При сегодняшней острой конкуренции в области научного исследования научные исследователи больше интересуются «белыми пятнами», чем повторением опытов, которые делали уже другие до них. Даже если ученый проводит свои исследования, исходя из опыта, который провел уже кто-нибудь другой, он редко повторяет его в той же самой форме.

Проблема воспроизведения становится еще сложнее из-за метода, названного иногда «салями-наука». Некоторые исследователи намеренно делят результаты своих исследований на части, чтобы умножить число публикуемых работ. Это «дает возможность быть нечестным, — писал Гарвардский комитет, — потому что такие публикации еще реже проверяются другими». Исследователи очень хорошо знают, что другие вряд ли пытаются повторить опыт, разве если он является действительно важным. Предполагают, что в связи с половиной всех опубликованных статей «проверка не проводится, опыты не повторяются и они, может быть, даже не читаются».

Но это не означает, что наука как устройство является неудачей, или что она не работает усердно. Наоборот, важные исследования проводятся, и сделали уже много полезных открытий. Все это делает честь науке, которая по существу является честной системой, т. е. научный прогресс основан на взаимном доверии и обмене знаниями внутри научного общества.

Последние случаи обмана в науке только лишь показали, что этот идеал имеет свои границы и что не все члены научного общества готовы придерживаться их. Факты показывают, что обычные механизмы для защиты дают тому, кто намерен перехитрить систему и кто хорошо разбирается в ней, достаточно возможностей для осуществления своего намерения.

Как везде, так и в мире науки деньги играют большую роль. Времена работающих независимо изобретателей, видимо, прошли. Сегодня исследование поглощает много денег, и большую часть средств предоставляют государство, промышленность или другие учреждения и организации. Но из-за экономического спада и сокращения бюджета становится все тяжелее и тяжелее получать субсидии. Согласно Национальным институтам здравоохранения (США; сокр.: NIH), которые финансируют приблизительно 40 процентов всех проводимых в Соединенных Штатах биомедицинских исследований с ежегодно приблизительно 4 миллиардами долларами, только 30 процентов подателей заявлений о субсидиях получают их, в то время как в 1950-ых годах их было еще приблизительно 70 процентов.

Для исследователей это означает, что они приписывают количеству больше значения, чем качеству, и у них развивается образ мыслей: или издавать что-нибудь, или пропадать. Даже признанные исследователи часто находятся в таком положении, что они заботятся больше о денежных средствах для своих дорогих лабораторий, чем об исследовательской работе. Это привело, например, к падению ученого, который получил полмиллиона долларов как субсидию для своего проекта.

Этот человек получил работу для оценки, которую прислали его очень занятому начальнику, чтобы он проверил ее перед опубликованием. При этом он заметил, что эта работа занимается тем же самым вопросом, над которым работал и он. Вместо того, чтобы объективно оценить работу и рисковать потерей своей претензии на приоритет и связанной с этим субсидии, этот ученый начал отшлифовывать свои опыты, списал кое-что с работы другого и подал свою работу на опубликование.

Особенно в области медицины молодые стремящиеся к карьере научные работники подвержены давлению успеха. «Обманы широко распространены среди студентов-медиков, — сказал бывший декан медицинского факультета Гарвардского университета Роберт Эберт, — и гонка за хорошим аттестатом зрелости, который должен обеспечить допущение в медицинский факультет, вряд ли поощряет этическое и гуманное поведение».

Это раннее кондиционирование легко передается в трудовую деятельность, где давление еще намного сильнее. «В мире, в котором успех является более желательным, чем этическое поведение, даже ангелы могут упасть», — жаловался Эберт.

Стивен Тоулмин от Чикагского университета хорошо описал теперешнюю ситуацию следующими словами: «Невозможно превратить что-нибудь в высокооплачиваемую и специализированную деятельность, подлежащую сильной конкуренции, без того чтобы создались возможности для людей поступать так, как они раньше, в начале своей карьеры, никогда не поступали бы».

Наша короткая экскурсия в мир научного исследования познакомила нас с деятельностью ученого. Мы увидели, что у научных работников есть, несмотря на их образование, помимо хороших качеств, также и моральные слабости. Белый халат вряд ли меняет эту картину. Особенно давление и ожесточенная конкурентная борьба в мире науки могут соблазнить кое-кого придумать сомнительные ускоренные методы.

Феномен обмана в науке напоминает нам всем, что и в науке есть тайны, которые она тщательно скрывает от посторонних. Но все-таки они существуют. Случайно открытые случаи обмана в науке должны нам наглядно показать, что нельзя оценивать науку и научных исследователей слишком высоко, даже если их часто ставят на пьедестал.

[Вставка, страница 6]

«Я подозреваю всех ученых в том, что они время от времени были предубежденными при своих исследованиях».

[Вставка, страница 6]

«Какую защиту от обмана предоставляет контроль коллегами?»

[Вставка, страница 8]

Есть также и в науке тайны, тщательно скрываемые от посторонних.

[Рамка, страница 7]

Ремесло обманной науки

В 1830 г. английский математик Чарлз Бэббедж опубликовал книгу Reflections on the Decline of Science in England, в которой он описал свои наблюдения состояния научного мира. В ней Бэббедж составил список того, что, по его мнению, некоторые ученые, наверно, делали, или какие соблазны у них были, когда результаты не совпадали с их ожиданиями.

«Подравнивать»: При этом так манипулировали результатами опытов, что даты казались крайне точными.

«Причесывать»: Выбирались только такие результаты, которые лучше всего поддерживали теорию.

«Фальсифицировать»: Это было самое плохое преступление; некоторые или все даты опытов, которые, может быть, проводились или нет, были выдуманные.

[Иллюстрация, страница 5]

Даже Исаак Ньютон поправлял свои даты, чтобы поддержать свою теорию.